Депутат Государственной думы РФ Андрей Гурулёв принял участие в очередном пресс-клубе кафедры журналистики и связей с общественностью ЗабГУ. Основной темой разговора стала специальная военная операция на территории Украины. О сути противостояния, ошибках в период мобилизации, выводах, параллелях с Великой Отечественной войной и многом другом – в материале нашего корреспондента.
– Как Вы думаете, с чем связана нехватка обмундирования для мобилизованных?
– Ещё в 2010 году только здесь, в Сибирском округе, у нас была мобилизационная потребность более 500 тысяч человек. И на это количество человек было заложено всё, начиная от сапог, подтяжек и заканчивая касками, лопатами, флягами, оружием, бронежилетами и так далее.
Где, как, что и куда делось – вопрос второй. И сегодня для меня он уже неинтересен по той причине, что с этим разбираются правоохранительные органы. Сейчас это не более чем исходные данные для того, чтобы дальше принимать решения. Они приняты, и на текущем этапе, в ходе мобилизации недостатки устранены. Сегодня подвозят обмундирование и снаряжение, готовится техника для того, чтобы мобилизованный личный состав мог чётко выполнять боевые задачи.
– После заявления Шойгу о том, что набрано достаточное число мобилизованных, можно ли считать, что мобилизация завершилась?
– Сергей Кужугетович Шойгу доложил, что те задачи, которые поставлены в Указе президента «Об объявлении частичной мобилизации в РФ», выполнены, то есть 300 тысяч человек мы отобрали. Из них какое-то количество находится на боевых порядках – на восполнении текущего военного комплекта, а остальные, более 200 тысяч, обучаются. Далее будут набирать добровольцев в рамках службы по контракту.
– Будет ли вторая волна мобилизации?
– Мы исходим из той ситуации, которая есть. Президент, имея исходные данные для принятия решения, оценил необходимость мобилизации в 300 тысяч человек. Я же на этот вопрос отвечу шире. Когда мы говорим, что сегодня идёт война на Украине, то подразумеваем, что война идёт со всем Западом на территории Украины.
Спектр угроз для страны намного больше. У нас назревает большое противостояние в Арктике. На этот регион приходится основной запас углеводорода всего земного шара. Сегодня ведётся борьба ведущих держав за значимые территории, ресурсы и влияние.
Закавказье бурлит, в Средней Азии проблемы есть – там пожар тлеет, в Прибалтике проблемы серьёзнейшие. Финляндия собирается разместить у себя ядерное оружие – там, где мы не ожидали. Но самое главное – вопрос тайваньский. Почему-то все считают, что Тайвань – дело Китая. Давайте посмотрим на развитие событий. Китай пошёл на Тайвань. По нему начали работать американцы. Ответ по кому будет? По американцам. Американцы где находятся? В Японии и Южной Корее. Япония и Южная Корея загораются – загорается Северная Корея. От Владивостока это сколько? Дальше объяснять? Там заваруха покруче, чем на Украине: зависнет вся Юго-Восточная Азия, и вам достанется. К этим угрозам нужно быть готовыми.
Когда говорят, что 300 тысяч мобилизовали и хватит… На сегодня хватит. Надо прогнозировать будущие угрозы и понимать варианты их развития. И к любым событиям надо быть готовым. Сегодня поставлена задача – привести в порядок, организовать тот штат, который нам необходим, организовать полностью цифровой учёт всех военнообязанных, уточнить все данные, чтобы не возникали недоразумения. Готовыми надо быть ко всему – ко второй, к третьей, ко всеобщей мобилизации. Это наша обязанность.
– Можно ли с помощью современных ресурсов, например Госуслуг, усовершенствовать цифровой учёт военнообязанных с целью предотвращения ошибок, которые были совершены в начале мобилизации?
— Военкомат невозможно напрямую подключить к Госуслугам, но какие-то сведения оттуда вполне можно взять. И я думаю, это будет организовано.
Как раньше уже не будет: ни к кому не будут бегать и каждого оповещать. У всех в военном билете на последней странице написано, что в случае мобилизации в течение двух недель нужно уточнить свои данные. Представьте, вся Чита придёт в военкомат – физически нереально обработать такое количество информации. Поэтому система цифрового учёта будет в кратчайшие сроки усовершенствована.
– Насколько боеспособны выпускники военных учебных центров?
– Вполне боеспособны. Я служил в Забайкалье приличное количество времени. И двадцать лет назад был командиром полка в Борзе. У меня там был батальон, и из девяти командиров взводов восемь вышли с военной кафедры. Я вам скажу, что они не просто достойны, а крайне достойны выполнять свои обязанности.
Мы сегодня ошибочно пытаемся общество поделить на две части: на тех, кто служил, – пускай они дальше служат, и тех, кто не служил, – пускай они вообще не служат. В 1945 году 80% командиров стрелковых полков были учителями и директорами школ. Это было перед самой Победой, когда мы шли на Берлин. К тому времени кадровых военных или не осталось, или они ушли выше по должности. Полками командовали те, кто не служил, но уже в процессе службы дошли от лейтенанта до полковника.
Сейчас, когда идёт большая война, я считаю, что совершенно неважно, кто закончил военную кафедру, кто военное училище, а кто отслужил. Жизнь показывает, что всё зависит от самого человека. Если он готов к выполнению задач, если он духом силён, если он в состоянии моментально освоить то, что необходимо, и приложить те знания, которые ему дали на военной кафедре, то он крайне достойно выполнит свои военные обязанности.
– Отличается ли мобилизация наших дней от той, которую провели в годы Великой Отечественной войны?
– Ничем не отличается. Развитие военного искусства идёт от развития средств вооружённой борьбы. А мобилизация – это призыв людей, постановка их в строй, подсчёт, экипирование и обучение. Просто в те времена обучали на винтовку Мосина, а сегодня обучают на АК-12, – вот и вся разница. А сам процесс незыблемый, он ничем не изменился с тех пор.
– После мобилизации некоторые граждане нашей страны покинули её пределы. Контролируется ли этот вопрос со стороны государства, и какие последствия ожидают этих граждан?
– Последствия пока ещё не проработаны, скорее всего, кто-то будет признан иноагентом. Никто не хочет наломать дров в этом вопросе. Во-первых, не так много человек убежало. Во-вторых, может быть это и хорошо, что они убежали – чтобы они потом с поля боя не убегали, своих товарищей не бросали. В-третьих, может быть, неплохо, что мы так очистились? Ведь здесь вопрос риторический – от кого ты убежал? От своей Родины, от родителей. Ты же предал. Ну и будь здоров, тебе обратной дороги нет. Да и куда эти люди приехали? В Казахстан, в Грузию? На что там жить? Кем работать? Как деньги кончатся, в Европу не убежишь – там «задушат». Те, кто сбежал в такой сложный для страны период – люди малодушные. Кроме презрения к ним ничего нет. Удрали – да и Бог с вами, только не возвращайтесь.
– Насколько уместно сравнивать Великую Отечественную войну с СВО на Украине?
– По моему мнению, сейчас вторая Великая Отечественная война. Это война по борьбе с нацизмом, и, по сути своей, они по целям и задачам ничем не отличаются. Победа в этой войне, наверное, для нас будет знаковой. Причём дело далеко не в Украине. Некоторые говорят, что победа над Украиной поставит точку. Не поставит. Нам очень долго нужно доказывать, что мы должны жить независимо, суверенно и самостоятельно.
– Существует ли прямая взаимосвязь военной агрессии США на протяжении тридцати лет с актуальной политикой противостояния с Россией?
– Если по-простому объяснить, США – это страна, которая плевать хотела на всех остальных. Для своего населения, для своего электората они стараются обеспечить всё полностью – за счёт тех, кто входит в НАТО, за счёт войн, которые происходили после развала Советского Союза.
Югославская война – это война за влияние на Балканах в Европе. Война в Ливии – это война за ресурсы страны, где достаток был такой, какой нам даже и не снился. А сейчас она нищая. В Сирии то же самое. Ирак… Про пробирку с биологическим оружием, которая послужила предлогом для нападения, рассказывать, наверное, не буду.
Раньше был Советский Союз, который мог сказать «нет», и на этом всё заканчивалось. Даже если США устраивали заваруху, как во Вьетнаме, Советский союз полностью обеспечивал оружием, своими специалистами. И мы после этого воевали с Америкой. Сегодня снова воюем за ресурсы, за влияние. Ирак – это нефть. Сирия – это нефть и сульфаты. Ливия – это нефть и газ. Не было бы в Ливии нефти и газа, да никому бы дела до неё не было.
Сегодня президент говорит, что однополярного мира уже нет. Он уже разрушен. Агония США может вызвать крайне серьёзные последствия, вплоть до применения ядерного оружия. То, что процесс неизбежный – это так. И когда меня спрашивают: «Когда война закончится? К зиме, к лету?», я вообще прогнозирую, что на какой-то результат мы выйдем к концу второго десятилетия века – не раньше. Весь мир будет гореть, пока каждый не выйдет к своим интересам.
– Почему до 10 октября не наносились ракетные удары по инфраструктуре Украины?
– Война – это продолжение политики вооружённым путём. То есть не боевые действия определяют политику, а политика определяет, как вооружённым силам вести боевые действия.
Наша задача – не разнести Украину в пух и прах, а заставить её выполнить то, о чём говорил президент. Сегодня военные меры направлены на вынуждение, а не на принуждение США заставить украинское руководство выполнить необходимые для нас задачи.
Мы видим только то, что происходит в открытом информационном пространстве, мы не знаем, что находится «за кулисами». А 80% исходных данных для принятия решения президентом закрыты, и мы вряд ли о них когда-то узнаем.
– Насколько приемлемо тотальное сокрытие информации Минобороны по вопросу Украины в современных реалиях?
– Министерство обороны – это не институт благородных девиц. Та подача новостей, которая идёт, к сожалению, не даёт понять, что вообще происходит. У нас уже были предложения о том, чтобы создать Росинформбюро или вообще Министерство пропаганды и информации. Потому что должен быть единый облик, который объединит информационную политику государства во время войны. Пока мы этот момент дорабатываем.
Уж точно не должно быть всё открыто – поймите меня правильно. СМИ можно использовать как для информирования, так и для дезинформирования. Иногда в открытых источниках что-то говорится специально для того, чтобы те, кто нас слушает за границей, эту информацию приняли и пошли в необходимом для нас направлении. Не всё так просто, как кажется.
– Можете дать рекомендации студентам-журналистам, которые в будущем будут специализироваться на освещении военных конфликтов?
– Во-первых, я очень прошу туда девчонок не соваться. Во-вторых, при освещении любых военных действий нужно помнить, что любой снимок или видеосюжет – это источник разведданных для противника. Я вас уверяю, на той стороне просматривают всё. В-третьих, вопрос личной безопасности, в том числе владения оружием: могут возникнуть моменты, когда придётся отбиваться. Скажу по-простому: здесь рабочих рецептов нет. Чтобы освещать военных, нужно жить с военными, сжиться с ними, понять их образ мышления на войне. Нужно вместе с ними окунуться в это горе, потому что война – это самое настоящее горе.
Валерия Вербина,
Фото Яны Шатских.
